Неточные совпадения
Варвара сидела на борту, заинтересованно разглядывая казака, рулевой добродушно улыбался, вертя колесом; он уже поставил баркас носом на
мель и заботился, чтоб течение не сорвало его;
в машине ругались два голоса, стучали молотки, шипел и фыркал пар. На взморье, гладко отшлифованном солнцем и тишиною, точно нарисованные, стояли баржи, сновали, как жуки, мелкие суда, мухами по стеклу ползали лодки.
Еврей сконфуженно оглянулся и спрятал голову
в плечи,
заметив, что Тагильский смотрит на него с гримасой.
Машина снова загудела, Тагильский хлебнул вина и наклонился через стол к Самгину...
Но только Обломов ожил, только появилась у него добрая улыбка, только он начал смотреть на нее по-прежнему ласково, заглядывать к ней
в дверь и шутить — она опять пополнела, опять хозяйство ее пошло живо, бодро, весело, с маленьким оригинальным оттенком: бывало, она движется целый день, как хорошо устроенная
машина, стройно, правильно, ходит плавно, говорит ни тихо, ни громко,
намелет кофе, наколет сахару, просеет что-нибудь, сядет за шитье, игла у ней ходит мерно, как часовая стрелка; потом она встанет, не суетясь; там остановится на полдороге
в кухню, отворит шкаф, вынет что-нибудь, отнесет — все, как
машина.
Его душа слишком крепко срослась с этими колесами, валами, эксцентриками и шестернями, которые совершали работу нашего железного века; из-за них он не
замечал живых людей, вернее, эти живые люди являлись
в его глазах только печальной необходимостью, без которой, к сожалению, самые лучшие
машины не могут обойтись.
Бывало, утром занимаешься
в классной комнате и знаешь, что необходимо работать, потому что завтра экзамен из предмета,
в котором целых два вопроса еще не прочитаны мной, но вдруг пахнёт из окна каким-нибудь весенним духом, — покажется, будто что-то крайне нужно сейчас вспомнить, руки сами собою опускают книгу, ноги сами собой начинают двигаться и ходить взад и вперед, а
в голове, как будто кто-нибудь пожал пружинку и пустил
в ход
машину,
в голове так легко и естественно и с такою быстротою начинают пробегать разные пестрые, веселые мечты, что только успеваешь
замечать блеск их.
По двору ходил тяжёлый, аккуратный, как
машина, строгий к людям Тихон Вялов с метлой, с лопатой
в руках, с топором; он не торопясь
мёл, копал, рубил, покрикивал на мужиков, на рабочих.
Водяные и ветряные мельницы вертятся и
мелют. Кто их двигает? Ветер и вода. А ветер кто гонит? Тепло. А воду кто гонит? Тепло же. Оно подняло воду парами вверх, и без этого вода не падала бы книзу.
Машина работает, — ее движет пар; а пар кто делает? Дрова. А
в дровах тепло солнечное.
— То-то и есть! Так как же вы хотите, чтобы я вам ответил, как, с позволения сказать, какой-нибудь оболтус, для вашего утешения: придем,
мол,
в Кронштадт
в такой-то день,
в таком-то часу-с?.. Еще если бы у вас сильная
машина была да вы могли бы брать запас угля на большие переходы, ну тогда еще можно было бы примерно рассчитать-с, а ведь мы не под парами главным образом ходим, а под парусами-с.
Литератор ввел его
в особую комнату из коридора. Пирожков
заметил, что"Саратов"обновился. Главной залы
в прежнем виде уже не было. И
машина стояла
в другой комнате. Все смотрело почище.
Мы проходили через отделение, где толкут корье. Неочищенную ивовую кору подбрасывали
в толчею. Путевой товарищ мой
заметил, что он видел
в Бельгии особую
машину для скобленья корья. Сказал это по-французски.
Раньше был он колодочником, — подносил колодки к конвейеру. Потом стал машинистом на прижимной
машине, на которой
в конце конвейера прижимают подошву к готовой галоше. За эту работу плата больше — 3 р. 25 к., а колодочник получает 2 р. 75 к. На каждый конвейер полагается по колодочнику.
В «Проснувшемся витязе» Оська
поместил такой вызов...
В цехах, у конвейеров и
машин, висели темно-бурые «красные доски», и на них написано было
мелом...
Как хозяин прядильной мастерской, посадив работников по местам, прохаживается по заведению,
замечая неподвижность или непривычный, скрипящий, слишком громкий звук веретена, торопливо идет, сдерживает или пускает его
в надлежащий ход, — так и Анна Павловна, прохаживаясь по своей гостиной, подходила к замолкнувшему или слишком много говорившему кружку и одним словом или перемещением опять заводила равномерную, приличную разговорную
машину.